Вы здесь:   Главная / Актуальная публицистика /

1. С 1994 года российские реформаторы называли каждый минувший год «еще одним потерянным для реформ». 2001 – особый: это год, когда умерла надежда.

Дело не в падении цен на нефть, которым государство привыкло объяснять свои промахи, - дело в нежелании руководства России браться за решение ключевых проблем: беззащитности собственности, произвола монополий, деградации депрессивных регионов и невиданного разложения госаппарата, которому в обмен на призрак политической поддержки президента даровано право творить все, что угодно.

20 декабря на форуме «Гражданские дебаты» Илларионов фактически покаялся в банкротстве либеральной экономической политики, отметив, что экономическая политика государства «демонстрирует потрясающую скорость деградации – быстрей, чем в период первого президентского цикла независимой России». Он отметил, что в 2000 году Россия получила за счет внешней конъюнктуры дополнительно 25, а в 2001 – 32 млрд.долл.. Он отметил, что, если бы политика 1999 года (вероятно, имелась в виду политика Примакова) продлилась бы в 2000 и 2001 годах, экономический рост составлял бы не 8,3 и 5.0%, а около 15%.

2. Последствия убедительной демонстрации беспомощности государства наглядно проявились в усилении давления на валютный рынок и росте курса доллара. Причина - тревога и ощущение беззащитности, порожденные в самых различных слоях общества реакцией российских руководителей на падение цен на нефть.

Лидеры страны не произнесли ни одного реального слова о необходимых структурных преобразованиях и кардинальном повышении эффективности госаппарата, которыми только и можно отвечать на новый стратегический вызов. Их риторика была либо откровенно неадекватна (так, советник президента Путина Илларионов продолжал назойливо утверждать, что, чем меньше у России денег, тем лучше), либо сводилась к странным уверениям, что, если по-прежнему ничего не делать, денег все равно хватит еще на один год. Создавалось ощущение, что после этого года наши лидеры собрались куда-то переезжать. В сочетании с нелепыми уступками внешнему давлению (прежде всего ОПЕК) такая политика продемонстрировала стране духовную и интеллектуальную нищету правителей и напугала ее.

3. Основные факторы социально-экономического развития 2002 года:

- дешевая нефть и экспортное сырье в целом;

- нерешенность структурных проблем и растущая коррупция;

- «запас прочности» (валютный и бюджетный резервы, инерция роста, доверие).

4. Нелепы официальные прогнозы, по которым рост ВВП в 2001 году составит 5.5-5.8, а в 2002 – 4,3%. В первой половине 2001 года он был 5.1%, затем начал затухать (рост III квартала – 4.9%, января-сентября – 5.0%), а с сентября и вовсе остановился. Это значит, что в целом за 2001 год он составит менее 5%. Рост в 2002 году на 4,3% взят из бюджетных расчетов, исходивших из идеальных условий (цены российской нефти в 23 долл/барр.) и давно лишившихся смысла. Реальный уровень (не более 20 долларов за нефть Urals, то есть до 17 долл. в качестве контрактных цен) даже без углубления структурных проблем не позволяет надеяться в 2002 году на рост ВВП выше 3,5% (этот показатель уже озвучен Кудриным). Таким образом, за 2 года управления Путина и очередного витка либеральных реформ рост затормозится почти в 2,5 раза – с 8,3% в 2000 до не более чем 3,5% в 2002 году.

Промышленный рост с 11,9% в 2000 году сократится до 5% в 2001 и менее 3,5% в 2002 году, то есть замедлится почти в 3 раза. Рост инвестиций с 17,7% в 2000 году снизится до 8% в 2001 и почти 4% - в 2002 году, затормозившись вчетверо.

Лишь снижение инфляции останется незначительным: с 20,2% в 2000 году до 18,5 – в 2001 и более чем 15% - в 2002 году. А вот рост цен производителей в промышленности из-за безнаказанности монополий ускорится на треть – примерно до 16% в 2002 году по сравнению с 12% в 2001.

Сокращение притока валюты затормозит рост денежной массы. Это может чрезмерно ужесточить финансовую политику и не только подорвать банковскую систему, но и, в перспективе, вновь ввергнуть Россию в кризис неплатежей.

А ведь в 2002 г. и политическая ситуация, и умеренный объем внешних выплат, и еще не критический износ основных фондов дают России комфортные условия!

5. Падение экспорта и уж тем более рост импорта вызваны не столько удешевлением нефти (снижение экспорта наметилось еще при высоких ценах на нее), сколько внутренними причинами. На поверхности - продолжающейся в условиях стабильности курса доллара инфляцией, повышающей реальный курс рубля, что стимулирует импорт и подавляет экспорт. Действительно, рост реального курса рубля на 27% за 2000-2001 годы подрывает конкурентоспособность России.

Государство может попытаться остановить рост реального курса рубля не сдерживанием инфляции (что требует структурных преобразований, в первую очередь последовательной антимонопольной политики), но ускорением роста курса доллара в меру инфляции. Но это – паллиатив, который несет лишь краткое облегчение. В среднесрочном плане она подорвет единственный источник восстановления экономики – внутренний спрос - и усилит тормозящий развитие и разрывающий страну разрыв между экспортным сектором и остальной экономикой.

Отказ от торможения инфляции медленным ростом курса доллара позволит монопольным злоупотреблениям сильнее влиять на рост цен. Инфляция будет поддерживаться растущим в соответствии с ней валютным курсом, что уже через несколько месяцев может сделать соответствующий ей рост курса доллара неприемлемым.

Рост курса доллара по мере инфляции сделает хранение средств в валюте безубыточным и прекратит дедолларизацию – сброс валюты населением и предприятиями. В результате приток валюты в золотовалютные резервы замедлится не только за счет внешней торговли, но и из-за изменения поведения субъектов экономики, что приведет к более быстрому, чем ожидается, сокращению этих резервов.

6. Рост емкости внутреннего рынка и модернизация немыслимы без решения структурных проблем, невнимание государства к которым носит политические причины и вызвано контролем со стороны «новой олигархии» (налицо и чисто формальные признаки ее контроля за государством – например, «информационные войны», невозможность которых прокламировалась еще в начале 2001 года). Таким образом, экономическое оздоровление России невозможно без глубоких и принципиальных политических изменений, без коренного преобразования всей политической системы, сложившейся в последние годы.

Мирное преобразование этой системы невозможно. Как отметил Илларионов, динамика масштабов коррупции начинает превосходить 90-е годы. На смену любительской, основанной на случае пришла институционализированная коррупция, основанная на решениях исполнительной власти и законах (пример – закон «О приватизации» - М.Д.). Приватизация государственной власти, по мнению советника президента, идет не только в экономических, но и в политических целях; главным экономическим ресурсом стал контроль за государственной системой принятия решений. Илларионов признал, что коррупция воспроизводится на ином качественном уровне, и ее значение для общества качественно сильнее, чем в 90-н годы.

Тем самым он фактически вынес приговор не только президенту, которому по идее должен служить, но и всей политической системе, ибо такая коррупция сама по себе блокирует все попытки мирного повышения ее эффективности.

Это означает, что государство допустит девальвацию и вряд ли справится с ее политическими последствиями, что приведет к формированию военно-полицейского государства. Его компетентность повернула бы развитие России по пути успешных стран «третьего мира» - Нигерии, Пакистана: 5% общества образуют вполне европейскую элиту, 10-25% - обслуживающий ее «средний класс», а 70% ввергнуты в безысходную беспросветную нищету. Такая страна может развиваться и способна к модернизации (примеры – Индия, Чили, Южная Корея). Именно на эту модель ориентирована стратегия СПС, строящего «рай для элиты» - лощеной, либеральной, давосской.

Но эта модель будет сорвана неэффективностью управления военно-полицейского режима, так как силовые структуры в наибольшей степени были затронуты распадом страны (оттуда было больше возможностей уходить).

В результате созданный абсолютизм будет непросвещенным, некомпетентным (не Чили, но Гаити), а это значит – временным. Его крах откроет дорогу для выработки соответствующего национальным интересам «проекта России», проведения разумной экономической политики и создания эффективной политической системы.

Это значит, что в сегодняшней России нет экономических проблем – есть только политические проблемы.

Это значит, что единственной конструктивной альтернативой эмиграции является политическая борьба: деятельность по изменению политической системы.

Это значит, что, даже если России не удастся избежать разрушительной девальвации 2003-2005 годов (скорее всего, не удастся), венчающейся политическим кризисом, и даже если не удастся избежать формирования в результате этого кризиса военно-полицейского режима, - он будет недолговечен. Россия уже через 3-4 года после девальвации истребует эффективную политическую систему, конструктивную экономическую альтернативу ультралиберализму (сочетающую либеральные ценности с национальными интересами) и новый, разумный проект модернизации (пока единственный целостный «проект Россия» выдвинут Гайдаром и пришел к банкротству).

Это значит, что работа в указанных направлениях будет востребована и является на ближайшие годы наиболее важным направлением деятельности.

Вы здесь:   Главная / Актуальная публицистика / Год разбитых надежд: истоки оптимизма

Новости библиотеки e-mail: