III. Основные интересы стран Запада и Китая

США - главная угроза национальным интересам России

Для всех должно быть очевидным, что США являются главным субъектом в регионе, деятельность которых ориентирована на формирование структурированной системы, соответствующей стратегическим интересам Вашингтона, которые однозначно формулируются в категориях мирового лидерства. В Докладе Совета национальной безопасности США “Стратегия национальной безопасности в новом веке” (май 1997 г.) сказано: в зону энергетической безопасности США “входит Каспийский бассейн с потенциалом нефтяных запасов в 200 млрд баррелей”. Однако значение бассейна имеет более широкий контекст, на что четко указал сенатор Сэм Браунбэк: “США имеют колоссальные интересы в Каспийском бассейне, в странах Центральной Азии и Южного Кавказа, которые его окружают. Это - зона жизненной политической, экономической и социальной важности Соединенных Штатов”2. В рамках доктрины национальных интересов США термин “жизненно важный” по своей значимости уступает только термину “фундаментальные интересы”. В аналогичном ключе значение Каспийского региона определяет другой конгрессмен - Марк Гейдж, обвиняющий Москву “в манипулировании новыми независимыми странами в Средней Азии, пытаясь подвязать их к энергетическому экспорту через трубы, контролируемые Россией”.3

В 1997 г. тема Каспийского региона попадает в такой важный документ как “Трансформация обороны национальной безопасности в 21 веке” (декабрь 1997 г.), подготовленный группой высокопоставленных специалистов по национальной обороне в дополнение и в развитие Доклада У. Коэна “4-й оборонный план” (май 1997 г.). В порядке дополнения к докладу Коэна, авторы документа предлагали внести следующее: “Географические реальности предъявляют большие требования к потенциальным возможностям силы. Например, поскольку нефтяные и газовые месторождения в Центральной Азии обладают стратегической ценностью, нам необходимо запланировать использование силы на больших расстояниях, значительно дальше от берегов и существующих баз”4. Предложение: в рамках Объединенного командования предлагается создать “Центральное командование, сфокусированное на нефтяных источниках Персидского залива и Каспийского моря, и которые должны расшириться за счет включения в зону его ответственности Туркменистана, Узбекистана, Казахстана, Киргизии и Таджикистана”5.

Таким образом, абстрактно-теоретические разговоры о значимости региона в начале 90-х годов перешли на уровень реальной экономической политики середины 90-х годов. И точно также теоретические разговоры о военно-стратегической значимости региона конца 90-х годов перейдут в практическую военную политику США в первой декаде следующего века.

В настоящее время осуществляется обкатка политических, военных и стратегических аспектов значимости региона, которую ведут профессиональные специалисты по указанным проблемам в наиболее значимых американских центрах, университетах и институтах. Сам список вовлеченных говорит сам за себя. Это - Фонд наследия, Рэнд Корпорэйшн, Центр национальной безопасности Хадсоновского института (Вашингтон), Институт национальной стратегии Университета национальной обороны, Совет национальной безопасности (Белый дом), Совет национальной обороны (Пентагон), Центр по международной безопасности и контролю за разоружением (Стэндфордский университет), Центр политической безопасности (Вашингтон) и т.д.

Усилиями прикаспийских активистов начали издаваться специализированные журналы по проблемам Каспийского региона, среди них журнал “Каспийский перекресток”, “Каспийское обозрение” и др., в которых обкатываются те или иные идеи освоения региона, почти все имеющие антироссийскую заостренность.

В набирающее силу “прикаспийское ядро” входят весьма авторитетные в прошлом и настоящем деятели Америки, многие из которых имели и имеют отношение к военным, военно-политическим и военно-стратегическим структурам США. К примеру, в это “ядро” входят: бывшие министры обороны Дик Чейни и Уильям Перри, бывший начальник штаба Джон Сунуну (при Буше), недавний помощник Клинтона по вопросам СНГ Койт Блэккер, бывший министр финансов Ллойд Бенстен, упоминавшийся сенатор Сэм Браунбэк и конгрессмен Марк Гейдж, известный Зб. Бжезинский, группа высокопоставленных сотрудников ЦРУ и др.

Необходимо так же иметь в виду, что “куратором” каспийского направления во внешней политике США является вице-президент А. Гор. Следовательно, в случае его победы на последующих президентских выборах (по оценкам некоторых экспертов, у него весьма большие шансы стать следующим президентом) Каспийский блок станет ключевым звеном в стратегии США в начале следующего века.

Какие же цели и задачи ставят США в районе Каспийского моря?

Естественно, различными кругами они определяются по-разному, но объединяет их всех одна стратегическая идея, многократно озвученная Клинтоном, - закрепить нынешнее лидерство США в мире, в том числе и в Каспийском регионе. Наиболее лаконично для данного региона эти цели сформулировал сенатор С. Браунбэк: содействовать тому, чтобы "государства Каспийского бассейна стали сильными, независимыми, жизнеспособные экономически и суверенны политически”6. Для чего это надо США? Сенатор отвечает:

Во-первых, эти страны являются главной сдерживающей силой против распространения Ираном в северном направлении антизападного экстремизма.

Во-вторых, принимая во внимание объемы запасов нефти стоимостью в 4 трлн долл., инвестиции США в этот регион могут ослабить зависимость страны от импорта из неспокойного Персидского залива и могут стать альтернативой иранским источникам нефти.

В-третьих, усиление рыночной экономики вблизи России и Китая смогут положительно повлиять на эти две страны на их каменистом пути к свободе (считается, что у нас с КНР этих свобод не существует - О.А.).

В-четвертых, эти страны, многие из которых способны обладать ядерным оружием, находятся на переднем крае в деле распространения оружия массового разрушения.

В-пятых, этот регион дает возможность распространить свободу и идеи демократии, что позволит им после многих лет борьбы с коммунизмом установить демократические правительства и создать условия для развития плюралистических обществ, включая религиозную терпимость.

Обращает на себя внимание то, что только один пункт имеет непосредственное отношение к экономике. Все остальное - политика и “война”.

Более уточненный список целей приведен в работе Поля Хенца (в соавторстве с Эндерсом Уимбашем), возглавляющим Рабочую группу по национальностям внутри СНБ. Среди них красноречивыми являются следующие цели США:

- помогать новым государствам Центральной Азии сформировать свои политические системы и экономики, обращая особое внимание на Узбекистан и Казахстан;

- содействовать восточно-западной экономической интеграции региона от Черного моря до Китая. Включить в это интеграционное пространство Россию как равную, но не привилегированную неоимпериалистическую державу. Россия должна очень сильно потрудиться в деле развития нового типа отношений в регионе.

- признать роль “Кавказа” как энергетического запасника в 21 веке, помочь Азербайджану в эксплуатации нефти и газа и поддержать Грузию в качестве главного транспортного пути по перекачке нефти на мировой рынок из Азербайджана и Центральной Азии;

- скоординировать американские отношения с Арменией таким образом, чтобы они вписались в американские стратегические цели и реальные национальные интересы.7

В еще более откровенной и резкой антироссийской форме цели США определяются представителями Фонда наследия, которые предлагают рассматривать “российское государство” как “угрозу Соединенным Штатам, Западу и самому русскому народу”. Эта идея прозвучала в выступлении одного из ведущих специалистов Фонда - Ариеля Коэна - на конференции, организованной Фондом в январе 1998 г., в которой принимали участие такие официальные лица, как Стефан Сестанович8, конгрессмен М. Гейдж и другие ведущие эксперты США.

Конечно, надо учитывать, что на данный момент на официальном уровне Россия не рассматривается в качестве “стратегического врага”, поскольку в стратегии безопасности США в XXI веке России уготовлена ординарная роль “средней страны”. Но в случае ее претензий на особый статус, она тут же переходит в разряд “rogue state”, что на американском политическом жаргоне означает враждебное для США государство типа Ирака, Ливии, Ирана и им подобных.

Начавшееся переосмысление роли и места России в мире происходит под влиянием полного разочарования нынешней властью осуществить демократические реформы при одновременных попытках претендовать на один из полюсов многополярного мира - концепция, рассматриваемая как враждебная стратегии США на сохранение и утверждение единоличного лидерства в мире. Все это дает основание американцам занимать более четко выраженную антироссийскую линию по всем азимутам мировой политики, в том числе и в районе Каспийского моря.

Если суммировать все цели США, определенные в официальных и академических материалах, то они, в конечном счете, сводятся к следующим немногочисленным задачам:

- используя заинтересованность стран Центральной Азии и Кавказа в привлечении иностранных инвестиций, взять под контроль их экономики и политику, одновременно готовя почву для встраивания этих государств в свою систему безопасности, возможно, и через механизм НАТО;

- свести до минимума “российский фактор” в регионе, игнорируя экономические и военно-стратегические интересы России;

- использовать доминирование США в регионе для манипулирования странами Центральной Азии и Кавказа против влияния Ирана и Ирака.

Американцы прекрасно отдают себе отчет в подлинных целях и действиях России в регионе. Они вместе с тем уверены, что Россия не в состоянии реализовать свои цели по следующим причинам.

Во-первых, у России просто нет ни финансовых, ни экономических возможностей в целом реализовать свои цели.

Во-вторых, в недрах российской политической и экономической элиты существуют группы, отстаивающие собственные интересы, не совпадающие с общими национальными интересами российского государства, что облегчает “игру” США за доминирование в регионе.

В-третьих, они крайне низко оценивают способность нынешнего руководства в принципе реализовать те или иные задачи или уже существующие договоренности со странами Прикаспия, ссылаясь при этом на результаты реформ за последние 5-6 лет.

Как совершенно справедливо отмечает бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ (отвечавший за Ближний Восток и Южную Азию), а ныне работник Рэнд Корпорэйшн Грэхом Фуллер, “российская тактика, особенно в Каспийском регионе, сработана плохо и возможности у России здесь уменьшаются”.9

В качестве примера они приводят также высказывания, суждения и оценки российской стороны о перспективах строительства нефтепровода Баку-Грузия-Джейхан, из которых следовало, что это невозможно в силу дороговизны, нерентабельности и т д. Принципиальная договоренность Азербайджана, Грузии и Турции (апрель 1998 г.) о выборе именно этого пути по прокачке основной массы нефти опровергла российские прогнозы и одновременно показала, сколь далеки от реальности взгляды российской стороны на ситуацию в данном регионе. Такой просчет свидетельствует о том, что в российских кругах не понимают одной вещи: главное в американской стратегии - не экономические интересы, а именно стратегические. США готовы заплатить любую цену ради утверждения своего лидерства в регионе.

Китай.

Хотя основные геостратегические “игры” в XXI веке КНР будет вести в Восточной Азии, тем не менее, интересы экономической, даже скорее энергетической, безопасности предполагают более глубокое втягивание этой страны в районы Ближнего Востока и Каспийского моря. Причем в первом случае в силу уже утвердившихся отношений Китай оказался в связке с Ираном и Ираком, т.е. со стратегическими противниками США. Не случайно последние рассматривают КНР как одну из дестабилизирующих факторов в регионе. Глубокое втягивание Пекина в казахскую нефть, а в перспективе, не исключено, и в туркменский газ, превращают данное направление для Китая в стратегически значимое из-за планируемого резкого увеличения энергопотребностей, как следствие динамично развивающейся китайской экономики. Все это ведет к тому, что КНР явится одной из основных игроков в районе Каспийского моря, интересы которого фактически не совпадают ни с одной внерегиональной страной. Китай, оттягивающий нефть на себя и действительно заинтересованный в ее добыче, представляет конкуренцию западным компаниям, но окажется союзником Японии, которая может использовать нефтепроводы, идущие на Китай, для перекачки собственной доли нефти. На этой почве возникают весьма сложные отношения в четырехугольнике КНР-США (Запад)-Япония-Россия, например, за заказы по строительству самого нефтепровода, финансируемые КНР. В наибольшем выигрыше оказывается Казахстан и другие сопричастные к проекту страны Центральной Азии. Это один из самых сложных узлов взаимоотношений, на который будут накладываться после ядерных взрывов в Индии индийский и пакистанский факторы.

К какой стороне склонятся Казахстан и Китай, зависит от степени стратегической близости этих двух стран с Россией и Западом. И хотя с коммерческой точки зрения выбор очевиден, но он не столь очевиден с позиции политических и геостратегических перспектив.

Дипломатическое искусство России как раз и состоит в том, чтобы убедить Казахстан учитывать общие долгосрочные геостратегические интересы обеих стран, а не сиюминутные выгоды. Анализ этого узла осложняется тем, что Китай ведет стратагемную игру, рассчитанную, как минимум на 50 лет, в которой США однозначно являются его стратегическим противником. Данный блок взаимоотношений настолько сложен, что даже официальный Вашингтон не может однозначно определить позицию в отношении КНР на каспийском участке, поскольку не в состоянии оценить ни характер ущерба, ни суть выгод от наличия китайского фактора в данном регионе.

IV. Основные интересы неприбрежных стран Каспийского региона

Грузия.

Позиция Грузии объективно однозначно противоречит интересам России. Она заинтересована в прохождение нефтепровода по грузинской территории в сторону Турции, укреплении тесных связей со странами Запада, особенно с США, в выводе российских войск из Абхазии. Об этом часто пишут грузинские авторы на страницах журнала “Каспийский перекресток”, где они обвиняют Россию во всех неурядицах на Кавказе. Особо следует отметить, что впервые между Турцией и Грузией прошли совместные военные учения “Кавказская Амазония-98” в акватории черноморских портов Поти и Батуми. Они проходили в рамках подписанного 15 апреля 1998 г. в Тбилиси “Меморандума о взаимопонимании в вопросах военного сотрудничества между Минобороны Грузии и Генштабом ВС Турции”. В этом меморандуме была зафиксирована идея “стратегического” военного партнерства между Тбилиси и Стамбулом. И это только начало. Следует ожидать, что в недалеком времени США при согласии Турции и Грузии начнут размещать на постоянной основе в Черном море свои военные корабли, а также эскадрилью военно-транспортных самолетов на одном из аэродромов Грузии.

Это первые ласточки, извещающие о том, что Грузия будет одной из первых кавказских стран-претендентов на членство в НАТО.

Турция

До некоторого времени Турция находилась как бы на задворках западного альянса, хотя она и является членом НАТО. Европейцы в особенности с большим подозрением относились к этому союзнику, который к тому же имеет "печальную" историю демократии в своей стране. Ситуация изменилась после развала СССР и возникновения нефтяного бума в Центральной Азии и на Кавказе. Эти события значительно повысили ценность Турции в нарождающейся геостратегической игре, прежде всего, в глазах США.

Известно, что Турция, несмотря на свое мусульманство, является светским государством (церковь отделена от государства), т.е. является моделью, которая сознательно противопоставляется исламскому фундаментализму Ирана. В Вашингтоне хорошо понимают, что если влияние Ирана на страны Центральной Азии и в Азербайджане может нести антиамериканские настроения, то влияние Турции, наоборот, разрушая местный фундаментализм, привносит прозападные модели развития. В США не случайно заговорили о том, что "Турции необходимо сыграть этническую (=мусульманскую) роль", лишенную антиамериканизма.

Надо иметь в виду также и то, что, несмотря на историческую трагедию 1915 г., у Турции налажены относительно конструктивные отношения с той же Арменией, которые, правда, могут быть разрушены в любой момент из-за поддержки Стамбулом Баку в Карабахском вопросе.

Однако более фундаментально Турция развивает отношения с Грузией, что облегчает им сотрудничество в строительстве нефтепроводов, пролегающих по территориям указанных стран, например, до той же Супсы, а оттуда по железной дороге в Центральную Анатолию. А это опять же отсекает Иран и Россию от "большой" нефти.

Влияние Турции на события начинает ощущаться в реальной политике. Напомню, в сентября 1995 г., когда обсуждался вопрос перегонки "ранней нефти" из Азербайджана, тогдашний премьер-министр Турции, госпожа Тансик Чиллер угрожающе заявила бакинским эмиссарам: "Ни одна капля нефти не пройдет через Босфор, если Турция проиграет конкурс за раннюю нефть азербайджанского нефтяного проекта"10. В ответ AIOC пошел на компромисс: разделил 5 млн т нефти (предполагаемые поставки в год) на две части: одну часть решили пропускать через Россию, другую - через Грузию при спонсорстве Турции. Такое решение было объявлено, как "великая победа турецко-американской дипломатии" (там же).

Усиление значимости Турции подтверждается и тем фактом, что по ее инициативе в 1992 г. была создана Организация экономического сотрудничества на Черном море (the Black Sea Economic Cooperation Organization), куда вошли Турция, Россия, Азербайджан, Армения, Грузия, Украина, Болгария, Румыния, Албания, Греция. Хотя перечень стран не вселяет оптимизма в способность этой организации решать какие-либо серьезные проблемы (все они находятся в состоянии экономического кризиса), однако сам факт ее формирования играет на усиление престижа Турции.

После принципиальной договоренности с Баку о прокладке трубопровода до Джейхана в апреле 1998 г. следует признать, что Турция становится ключевым “игроком” в борьбе за каспийскую нефть. Но именно этот фактор может вызвать консолидацию всех антитурецких сил в регионе, причем и на территории самой Турции, активизируя, например, борьбу курдов за независимость.

Другими словами, тенденция усиления роли Турции в регионе в соответствии с законом силы в международных отношениях неизбежно будет вести к перераспределению сфер влияния, обычно оборачивающихся военными столкновениями с другими субъектами региона. Речь идет не только об арабах и персах, но и о Кипре и Греции.


2. Sam Brownback U.S. Economic and Strategic Interests in the Caspian Sea Region: Policies and Implications. - CASPIAN CROSSROADS MAGAZINE Volume 3, Issue No.2, Fall 1997. Internet. Кстати, Сэм Браунбэк - член сенатского Комитета по международным отношениям, а также подкомитета по внешнеэкономической политике, экспорту и торговле.
3. Mark Gage. Heritage Lectures, #607, April 6, 1998. - Internet.
4. Transforming Defense. National Security in the 21st Century. Report of the National Defense Panel. Wash.D.C. December 1997, p.13.
5. Ibid., p.73.
6. Sam Brownback. Ibid.
7. Paul B. Henze and S. Enders Wimbush. AMERICAN MIDDLE EAST POLICY: THE NEED FOR NEW THINKING CASPIAN CROSSROADS MAGAZINE Volume 2, Issue No.3, Winter 1997. Internet.
8. Стефан Сестанович - чрезвычайный посол и специальный советник М. Олбрайт по новым независимым государствам в Госдепартаменте США.
9. Graham Fuller. Geopolitical Dynamics of the Caspian Region. - CASPIAN CROSSROADS MAGAZINE, v.3, #2, Fall 1997. - Internet.
10. The Financial Times, Sept. 13, 1995.